#Яесть: Я люблю мужчин

Особенно австралийских пожарных из ежегодных календарей. Тех, которые с котиками, пандами, голым торсом и большими обещаниями в глазах. Глянешь на такой портрет, вдохнёшь, выдохнуть не можешь, а он манит тебя, манит. Но в моей провинции и в деревне австралийские пожарные почему-то не водятся. Либо хорошо маскируются в условиях городской среды, либо уже все разобраны более расторопными конкурентками, либо признаны Австралией национальным достоянием и сидят дома ровно, на попе, которую в порыве страсти можно и укусить.

Единственный знакомый мне пожарный имеет солидное пузико, лишних килограммов десять (или все пятнадцать). Меня он любит. Но с определённой целью – когда надо сбыть товар. Каким пожарным  был, сказать не могу, но джин сейчас гонит умовзрывательный. Одна моя подруга даже бутылочку из-под него не выбрасывает,  всё надышаться не может остатками паров.

Когда другая подруга сказала, что её зовёт на свидание спецназовец, я обзавидовалась и настоятельно рекомендовала сходить. Втайне надеялась, что у него водится неженатый друг. С другом не случилось. Комбатанты* – они вообще часто контуженные и, как следствие, местами непредсказуемые.

Вот говорят, что счастье на дороге не валяется. Оно по дорогам вполне может ездить. Такси подмигнуло, и из него вышел почти австралийский пожарный, но в кожаной куртке, в глубине которой наверняка скрывался обнажённый торс, и обтягивающих накаченные ягодицы в классических джинсах. Одной левой водитель подхватил чемодан. Правая осталась свободной. На минутку мне пригрезилось, что как раз ей он подхватит меня, из-за поворота выйдет припаркованная лошадь, мы все умчимся в закат, а звёзды на тёмном небе начнут складываться в слова, что жили они долго и счастливо. Рукой подобрать отвисшую челюсть не удалось, пришлось натягивать маску на нос.

- Уезжаете? Покидаете нас? – начал он издалека и бархатно.

- Э… Ну да… - всё, что смогла выдавить я. Лучшее, что может быть в такси, молчание с обеих сторон. Я была готова просто есть взглядом, чтобы не портить впечатления.

- А что так? Город у нас хороший, людишки добрые.

Это был первый звоночек. «Ну, оговорился, - сама себе быстро объяснила я, - с кем не бывает».

- Наверное, вас где-то ждут. А меня вот никто не ждёт, - грустно сказал Аполлон и выразительно посмотрел в зеркало.

Я поймала взгляд с заднего сиденья и лихорадочно начала вспоминать, какой полупрофиль у меня самый выгодный. Кажется, повернулась правым, и ответила зеркалу проникновенным взглядом. Аполлон воспрял и продолжил.

- Вдвоём мы с собакой, никому не нужные.

Теме про собак я обрадовалась, её можно поддерживать безопасно.

- Каждое утро выхожу с ним на пробежку, пять километров в любую погоду.

- Порода какая?

- Немецкая овчарка, три года.

Следующий взгляд в зеркало с коварным прищуром заставил повернуться левым полупрофилем.

- Я вот люблю смотреть людям в глаза, - продолжил он, - сразу видно, что из себя человек представляет.

По логике надо было спросить, что из себя представляю я, но логика в тот момент тоже утирала слюни. Полупрофили в количестве двух штук как-то быстро закончились. Что показывать дальше, не имела понятия. Анфас – если только лицом к лицу  перед тем, как начать целоваться. Нас разделяла дистанция и то, что целоваться  со мной пока никто не собирался. Как минимум потому, что один вёл машину, а другой изображал пассажира.

- Я вот в спецназе больше пятнадцати лет прослужил.

Аполлон небрежно швырнул козырь, не подозревая, что я сзади снова открыла рот под маской. Мир перестал существовать, детская мечта грозила сбыться прямо сейчас. Если бы мы скакали на лошади, я бы прижималась тем, что у меня спереди, к другой стороне его торса, и жарко дышала в районе уха.

- Уволился. Кругом одни уроды!

Дальше началась история, где один герой в его прекрасном австралийскопожарном лице сражался с несправедливостью в рядах доблестной российской армии, параллельно уничтожая врагов отечества в Чечне и Сирии.

Первой разочарование продемонстрировала нижняя губа. Она медленно начала оттопыриваться. Но следующая история заставила губу подобраться и снова простить будущей любви всей жизни не совпадающую с моей картину мира.

- А кем вы были там?

- Инструктор по рукопашному бою, стрельбе, прыжкам с парашютом.

Кислород из машины выкачали окончательно. Я его вдохнула в себя, весь. Спиной ко мне сидело олицетворение всех моих иллюзий относительно мужчин. (Интересно, один человек вообще может быть инструктором по стольким специальностям?)

- Почему уволились тогда?

- Мне звание очередное должно было прийти, но сказали, что за него надо заплатить. Как платить, когда я людей защищаю? Если это мне и так положено было? -  голос Аполлона перестал быть вкрадчивым. – Начнётся война – пойду воевать, а сейчас кого защищать? Ворюг этих?

Пауза стала неудобной, и я спросила, что самое важное в стрельбе (для ребёнка ответы коллекционирую).

- Я вот с детства стрелять люблю, дед на охоту всегда брал, в биатлоне до первого юношеского добегал, хотел в школу олимпийского резерва поступить, а там взятку запросили. Представляете, какие уроды?

Всё, что было нужно, в представлении уже не нуждалось. Симптомы выстроились в стратегию. Лет шесть назад, услышав подобное, бросилась бы спасать, перевоспитывать, лечить ценой собственных нервов и местами денег. Но меня ждал поезд и приёмная немецкая овчарка. На прощание я подарила почти австралийскому пожарному профессиональную улыбку. Она добрая и понимающая. Клиентам нравится.

Отношения, не успев начаться, закончились примерно за четырнадцать минут. Прошлый раз на спасение, осознание, взросление, уход мне потребовалось немного больше - восемь лет.

Рефлексия проведена под два терапевтических твикса в момент перемещения из деревни в город Татьяной Павловой, которую иногда называют #ВашКоучПоЖизни